С привкусом сладкой ваты...
Наконец-то выглянуло солнце, и серый город покрылся золотым блеском. От окон уральских высоток, украшая пластиковые рамы желтыми бликами, отражаются лучи. Отблески, как уставшие глаза, провожают тебя шаг за шагом, оглядываются вслед и снова гаснут, чтобы обратиться навстречу горячим лучам. Город живет своей жизнью!
Один за другим пересекаю серые проулки. Они, словно люди-великаны,
готовые закрыть меня тенями кирпичных тел высоток, следуют за мной всюду. И
внутри этих великанов живут люди. Они как муравьи наполняют эти неживые,
серовато-коричневые мутные этажи своей суетливой обыденностью. Пейзаж словно графический рисунок, мозаика,
состоящая из блеска стальных карнизов, покрытых ржавым налетом времени, рёва
диких машин, заполняющего город как оркестровую яму и стертого от шагов асфальта
на переходах. Дорога под тоннами пыли, мирно спящая, местами вздыхающая,
вбирает в себя воду после кратковременного дождя. 
Живость и краски в эту мозаику добавляют лишь яркие шапки деревьев и один за другим проезжающие красные и синие трамвайчики. Своим стуком колес и многотонным, вздрагивающим перегазовками составом, они создают свою собственную музыку этого города. Машины, бегущие вдоль тротуаров, сменяются бесконечным потоком и сливаются в одно голубовато-серое пятно. Впрочем, как и люди, которые идут наперерез и шуршат голосами и полиэтиленом.
Этот серый город радужно встречает и приветствует меня на каждой улице, угощает крепким черным кофе с хрустящей свежей булочкой, окутывает заботой и накрывает суетой. Город контрастов. На улице Вайнера ты чувствуешь его сладковатый привкус. Сладкая вата? Да, определенно она… Ближе к Цирку пряный вкус меняется на кислый, чем-то похожий на клюквенный морс, а в районе Вторчермета в этом специфическом вкусе кислоты появляется горчинка.Екатеринбург пропитан запахом душистых кофейных зерен, свободы, свежести и нежности. Он мягкий, но с острыми углами, шершавый, но в то же время холодный и гладкий, как стекла в Высоцком.
… К вечеру глазницы-окна великанов начинают светиться, заполняют
все вокруг ярким светом. Город живет, даже когда мы не можем этого видеть. Он
вздыхает, временами позволяя себе издать тонкий скрипящий звук дверью в
соседнем заведении, в глубоком вечере, когда, как ему может казаться, никто его и не
услышит.